25 января Православная Церковь празднует память святой мученицы Татианы. Святая мученица Татиана родилась в Риме в семье знатного сановника, тайного христианина, и посвятила себя служению Церкви. Вместе с другими христианами ее по приказу правителя Ульпиана схватили и принуждали принести жертву языческому идолу. Татиана отказалась и была подвергнута пыткам. Во время мученичества святой Татианы проявилась божественная мощь: трижды разрушались статуи языческих богов или как бы сами собой, или по видимым естественным причинам, сопровождаемые землетрясением, громом и молниями. Зверские мучения, которым подвергли святую Татиану, или не причиняли ей вреда, или за ночь следы их бесследно исчезали, или сами мучители страдали от ударов, наносимых невидимой рукой. Потрясенные ее стойкостью, палачи тут же в застенке открыто обращались ко Христу, превращаясь из палачей в жертвы, и принимали Крещение в собственной крови. Уставшие и напуганные тем, что все их усилия приводят только к росту числа христиан, судьи прекратили жизнь святой мученицы Татианы ударом меча; вместе с нею казнили и ее отца.
В этот праздник поздравляют не только Татиан, но и всех студентов, т.к. в этот день в 1755 г. императрица Елизавета Петровна подписала Указ об основании Московского Университета «для общей Отечеству славы», дабы «возрастала в нашей пространной Империи всякое полезное знание», закрепив связь отечественной науки с днем памяти святой мученицы Татианы.
В Свято-Троицком храме села Бондари всегда по-особому празднуют этот день, ведь с самого основания церкви второй престол был посвящен святой Татиане. Начал строительство храма суконный фабрикант Мартин Лион, а продолжила его супруга Татьяна Ивановна. Татьяна Лион много занималась благотворительностью, оставив о себе хорошую память. Об этом рассказывает на страницах «Тамбовского альманаха» ст. научный сотрудник Государственного архива Тамбовской области Т. Кротова.
«…Поздняя нынче в Тамбове весна, уж середина апреля, а холода стоят» — подумала Татьяна Ивановна Лион, вдова коммерции советника, глядя из окна своей уютной гостиной на голые деревья, сгибавшиеся от порывов ветра. — Глаша! — позвала она горничную, — Весна-то припозднилась. Принеси-ка тёплую шаль. Что-то плечи мерзнут. — И то верно, — сказала Глаша, накрывая плечи барыни шалью, — ныне на двор-то и выходить не хочется. — Ну, хочется — не хочется, а надо. Братец к обеду звал, нельзя отказывать. Татьяна Ивановна задумалась, глядя на небольшой овальный портрет брата, висевший над комодом: на портрете он был еще молодой, бравый кавалергард. А теперь Устину Ивановичу Арапову уже под пятьдесят и он предводитель уездного дворянства. Уважают его и побаиваются — он энергичен, по-военному собран и деловит. Он приложил много усилий, да и денег вложил немало для начала строительства института благородных девиц — и вот институт уже открыт! Да, достойный человек братец… Два часа спустя Татьяна Ивановна выходила из дома к уже поданному возку, продолжая перебирать в уме свою жизнь. «Да, жаль, супруг мой Мартин не дожил до сего времени. Зато сынок Сергей радует, хоть и молодой — всего 24 года, а дело разумеет — как вышел три года назад в отставку, занялся хозяйством в имениях, на суконной фабрике в Бондарях дело у него спорится. Женить вот его надо, ну, да это успеется, уж невесты-то в городе есть». — Останови-ка возле церкви, — сказала она кучеру. Зайдя в храм, приложилась к иконе Богородицы, опустила в кружку несколько монет, постояла, повздыхала. — Ну что ж, пора. Вышла на паперть и, вздрогнув, остановилась: прямо перед ней стояли двое детей — лет шести-семи, один едва доставал Татьяне Ивановне до пояса, другой ещё меньше. Ветхая одежонка, лохмотьями свисавшая с худеньких плеч, тонкие шейки и огромные глаза. И не разобрать — мальчики или девочки. Затянули в один голос: — Подайте, Христа ради! — Вы откуда такие? — у Татьяны Ивановны дрогнул голос. — Тутошние мы, с Пяшкильской слободы. Меня Ванькой звать, а это сестрёнка моя Варька. Погорельцы мы, мамка с тятькой померли, мы и ходим, побираемся, — деловито объяснил тот, что был повыше. — Господи, как же вы живёте, замерзли поди? Ну-ка, полезайте в возок! Когда Татьяна Ивановна привезла детей, в доме начался переполох. Она распорядилась помыть их, одеть и накормить, а сама отправилась к брату. За обедом вели непринужденные разговоры о холодной весне, видах на урожай, общих знакомых, а после обеда Татьяна Ивановна попросила брата уделить ей несколько минут для беседы наедине. Результатом этого разговора стало письмо, сохранившееся среди множества документов в архиве: «Милостивый государь, Устин Иванович! Желая быть участницею в общеполезном деле, я в ознаменование радостнейшего дня тезоименитства её императорского величества государыни императрицы, августейшей покровительницы благотворительных заведений, предоставляю деревянный одноэтажный дом мой, состоящий города Тамбова второй части 44 квартала, заключающий в себе 10 комнат, и длиною 29 аршин 9 вершков, а шириною 15 аршин 4 вершка, крытый железом, для учреждения детского приюта, и обязываюсь перенести оный на свой счёт на отведенное в городе Тамбове место. Прошу покорнейше Ваше превосходительство, войти в сношение с кем следует о принятии жертвуемого дома. С истинным почтением и совершенною преданностию, имею честь быть, Вашего превосходительства, милостивый государь, покорная к услугам Татьяна Лион, урождённая Арапова. Апреля 21 дня 1844 года». Устин Иванович тут же известил об этом генерал-адъютанта Орлова, а тот, в свою очередь, председателя комитета Главного попечительства детских приютов Григория Строганова, который принял дар «с полной признательностью» и уверением, что доведёт это известие до сведения императрицы. Так началась история губернского сиротского дома. Того деревянного дома, который принадлежал семье Лион, конечно, уже нет. Позднее в том же квартале — на главной улице Тамбова — был выстроен каменный дом, сохранившийся до наших дней рядом с корпусом технического университета, но сменивший свой статус — его занимают другие учреждения… А традиции семьи Лионов продолжил Сергей Мартинович Лион — инженер-капитан, сын француза, принявшего российское подданство, и русской дворянки, он пожертвовал усадьбу для Мариинского детского приюта, открытого в 1847 году (ныне областная детская библиотека), передал свой дом на углу улиц Большой и Дворянской (ныне Советская и Интернациональная) под пансион при мужской гимназии, заботился о благоустройстве гимназии, в течение нескольких трёхлетий был её почётным попечителем, получая благодарности от министра народного просвещения. Он два раза избирался губернским предводителем дворянства, заслужил чин действительного статского советника и уважение и признательность своих земляков — современников и потомков…»
(По материалам книги С.Федоров, В.Веллинг, Г.Ступникова Бондари, 2018)